Упоминание одного только имени этого музыканта достаточно для того, чтобы вызвать столь прочные "ренессансные" ассоциации, что критики, как зачарованные, невольно переходят на так называемый "высокий штиль".
Не верите? Вот, пожалуйста: "Величественная и суровая фигура Бенедетти Микеланджели – бесспорно крупнейшего итальянского пианиста середины нашего века – высится, как одинокая вершина в горной цепи гигантов мирового пианизма. Весь его облик на эстраде излучает печальную сосредоточенность и отрешенность от мира. Никакой позы, театральности, никакого заискивания перед публикой и никакой улыбки, благодарности за аплодисменты после концерта. Он словно бы и не замечает оваций: его миссия выполнена. Музыка, только что соединявшая его с людьми, перестала звучать, и контакт прекратился. Порой кажется, что публика даже мешает ему, раздражает" (Григорьев Л., Платек Я. Современные пианисты). Или вот, например: "Именно рафаэлевское начало разлито в его искусстве, определяет важнейшие его особенности. Эта игра, характеризуемая прежде всего совершенством – непревзойденным, непостижимым. Оно дает себя знать всюду. Техника Микеланджели принадлежит к самым поразительным среди когда-либо существовавших. Доведенная до пределов возможного, она не призвана "потрясать", "сокрушать". Она прекрасна. Она вызывает восторг, чувство восхищения гармоничной красотой абсолютного пианизма... Ни в технике как таковой, ни в колористической сфере Микеланджели не ведает преград. Ему подвластно все, он может все, чего бы ни пожелал, и этот безграничный аппарат, это совершенство формы полностью подчинено одной лишь задаче – достижению совершенства внутреннего. Последнее при, казалось бы, классической простоте и экономности экспрессии, безукоризненной логичности интерпретаторской идеи не является незатруднительно воспринимаемым. Когда я слушал Микеланджели, мне сперва чудилось, что он от раза к разу играет лучше. Потом я понял – от раза к разу он сильнее втягивал меня в орбиту своего огромного, глубокого, сложнейшего творческого мира. Игра Микеланджели требовательна. Она ждет, чтобы в нее вслушивались внимательно, напряженно. Да, эти слова неожиданно звучат и слова самого артиста: "Совершенство – это слово, которое я никогда не понимал. Совершенство означает ограничение, замкнутый круг. Другое дело – эволюция. Но главное – уважение к автору. Это не значит, что нужно копировать ноты и размножать эти копии своим исполнением, но нужно пытаться интерпретировать авторские намерения, а не ставить его музыку на службу своим личным целям" (Д. А. Рабинович).
Бетховен. Концерт № 5 "Император", 1. Allegro (фрагмент)
Выдающиеся способности уроженца Верхней Италии пианиста Артуро Бенедетти Микеланджели были оценены публикой и музыкальной критикой, едва музыканту исполнилось 19 лет. В 1939 году ему была присуждена одна из самых престижных премий Европы на Международном конкурсе музыкантов-исполнителей в Женеве. Уже тогда за артистом закрепилась слава "нового Листа" – дань его совершенной технике и вдохновенной манере исполнения.
Требования Микеланджели к характеру звучания были настолько высоки, что во избежание разочарований от игры на неизвестных инструментах он гастролировал не иначе как с собственным инструментом и в сопровождении настройщика. Это приводило к затратам, которых не могли покрыть даже его колоссальные (по тем временам) гонорары. Но подлинному рыцарю музыки – какое дело до таких пустяков? Он ведет фортепианные классы в консерваториях Болоньи и Венеции, ежегодные семинары в Ареццо, организует в Бергамо и Больцано собственную школу, где не только не получает гонорара за свои занятия, но еще и платит стипендии ученикам...
В 1964 году состоялись московские концерты Микеланджели, о которых неоднократно с восторгом отзывался Генрих Нейгауз.
В карьере музыканта блестяще сочетались педагогика, концертная деятельность и работа в студии звукозаписи над произведениями классико-романтического репертуара и современной музыкой. Музыкант действительно не придавал большого значения внешней стороне артистического бытия, порою откровенно чуждаясь признания, света, публики, что выдавало натуру ищущую, одержимую бесконечным поиском, внутренней неудовлетворённостью. Наряду с Гленом Гульдом и Святославом Рихтером, Микеланджели – одна из центральных фигур пантеона фортепьянной культуры второй половины XX века.