Из серии «Избранные сюжеты»
Питер Брейгель Старший.
«Пейзаж с падением Икара», 1558 год

Легендарного Икара довольно трудно разглядеть на этой картине... Почему? Забавно, что пятиклассники, которые совершенно случайно столкнулись с этим художественным примером, потребовали (чуть ли не буквально!) "прояснить позицию автора"...

В своих работах Питер Брейгель Старший не раз обращался к библейским сюжетам, выражая их глубоко "по-своему".
Таковы его "Поиски в Вифлееме", 1566, где запечатлёна история избиения иудейских младенцев приспешниками иудейского же царя Ирода. Только вот художник почему-то перенёс действие из Земли Обетованной в заснеженную фламандскую деревушку, а в качестве ошарашенных иудеев вывел своих собственных соотечественников. На картине не видны гонители, но это, безусловно, испанцы, для которых неминуемое появление на свет освободителя Нидерландов от иноземного господства так же крайне нежелательно, как для душегуба Ирода – появление на свет Иисуса, о котором возвестила Вифлеемская звезда. 
Бегство Марии с младенцем Иисусом и Иосифом в Египет ("Пейзаж с переходом в Египет", 1563) также происходит на фоне типичного для Фландрии ландшафта, а знаменитые слепцы, шествующие за незрячим своим проводником прямо в яму ("Если слепой поведёт слепого", 1568), словно сошли со страниц Евангелия от Матфея, но яму, судя по всему, отыскали не иначе как во Фландрии, на родине Брейгеля.
"Пейзаж с падением Икара" – написан художником в 1558 году на сюжет... 
А на какой, собственно, сюжет? Давайте разберёмся.

Падение Икара, несомненно, одна из самых ранних, а посему мало и плохо исследованных авиакатастроф. Греческий миф, дошедший до нас в более поздних обработках Еврипида и Овидия, гласит, что причина падения сына легендарного Дедала, создателя замечательных крыльев, в том, что Икар поднялся слишком высоко и слишком близко к солнцу, горячие лучи которого и растопили воск, скрепляющий детали хитроумного подъёмного устройства. 
Увы, и древние греки, и Еврипид, и даже римлянин Овидий слишком плохо разбирались в воздухоплавании, чтобы судить о таких вещах. Ныне же каждый школьник знает, что по мере набора высоты плотность воздуха понижается вместе с его температурой. С понижением плотности падает также и подъёмная сила, обусловленная аэродинамической конструкцией крыла. Таким образом, выводы о причинах катастрофы напрашиваются сами собой:
1. Икар каким-то чудом достиг довольно значительной высоты (где-то около четырёх-пяти тысяч метров над уровнем моря). Это было самое настоящее чудо, ведь несчастный должен был сломать и непрочные крылья свои, и куда более прочную шею при первой же попытке взлететь! Но в мифах, как известно, случаются чудеса!
2. На указанной высоте, как правило, происходит обледенение конструкции летательного аппарата, и крылья Икара, в строгом соответствии с законами  природы (см. уравнение Менделеева–Клайперона), обледенели. А поскольку Дедал не сконструировал в дополнение к крыльям ни герметичной кабины, ни скафандра, то наш античный герой также обледенел и утратил возможность поддерживать требуемый угол атаки.
3. Обледенение конструкции вкупе с пилотом в разряжённых слоях атмосферы привело к увеличению веса, снижению подъёмной силы, потере управления и устойчивости, прямым следствием чего стало, как говорят в авиации, опрокидывание в неуправляемый плоский штопор, завершившийся падением героя в море, тотчас же получившее название Икарийского.

Всё ясно! На картине изображён известный античный персонаж... 
Впрочем, где же он?.. Ах, вот! Бултыхнулся и потешно дрыгает ножками... Авиатор! На него и внимания-то никто не обращает. Все заняты делом. Земледелец вспахивает скудный свой надел... Пастух пасёт не слишком тучное стадо... Рыбак, как и полагается, удит рыбу... Ветер – и он при деле: вон как надувает паруса! И река работает – несёт свои воды в море, помогая кораблю в самом начале его плавания. И солнце в движении, непонятно только – то ли встаёт, то ли садится...
Все вещи – в труде! 
Стоп! Откуда это? Какой знакомый образный ряд!

5		Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему,  где оно восходит.
6		Идёт ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своём,  и возвращается ветер на круги своя.
7		Все реки текут в море, но море не переполняется: к месту, откуда реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь.
8		Все вещи – в труде: не может человек пересказать всего; не насытится око зрением, не наполнится ухо слушанием.
9		Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем.
10		Бывает нечто, о чём говорят: "смотри, вот это новое"; но [это] было уже в веках, бывших прежде нас.
11		Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после.

Это строки из библейской книги Екклесиаст. 
Екклесиаст – не имя собственное, а греческий перевод с иврита: в оригинале название книги звучит Кохелет (от кохал – собрание). Итак, Кохелет, или Екклесиаст, – говорящий в собрании, то есть проповедник. Древние христианские толкователи Библии считали книгу Екклесиаста прощальной речью царя Соломона (сына легендарного Давида). 
Начинается она так:

1		Слова Екклесиаста, сына Давидова, царя в Иерусалиме.
2		Суета сует, сказал Екклесиаст, суета сует, – всё суета!

Слово суета в небольшой книге встречается 39 раз. В тексте первоисточника на его месте стоит древнееврейское хэвэл; буквальное значение – дуновение, а переносное – то, что быстро исчезает, не оставляя следа, или пустое, бессмысленное занятие. Заметим, что и это "дуновение" у Брейгеля выражено очень эффектно: паруса корабля наполнены воздухом. 
Если наша догадка верна, то ландшафт на полотне Брейгеля играет  роль текста!

Словосочетание хэвэл хавалим (суета сует) применяется для выражения предельной степени бессмыслицы (в библейских текстах довольно часто можно встретить использование так называемого сопряжённого отношения, как, например, "Небеса небес", "Песнь песней" или "Царь царей"). 
В нашем случае "суета сует" – это, наверное, о бесплодной попытке подняться к солнцу. Таких попыток, грустно констатирует автор, было немало. Известно, чем всё это заканчивалось...   
И всё-таки, "какова позиция автора?" Смеётся ли Брейгель над Икаром? Сочувствует ли ему? Негодует ли по поводу вселенского равнодушия? Или разделяет его, ибо всё суета сует? Быть может, Икар – это сам Брейгель?