"Кантаты в новом стиле" – так называли в своё время эти сочинения молодого Иоганна Себастьяна Баха для солистов, хора, небольшого оркестра. Ощущение новизны поддерживалось за счёт использования в духовной музыке своеобразной формы трёхчастной итальянской арии "da capo". А кроме того, за счёт неповторимой атмосферы содружества музыки вокальных партий и инструментального сопровождения, мало-помалу поднимающего смысл довольно бесхитростной барочной поэзии до тех высот ума, этики, духа, к которым в идеале и должны стремиться Музыка и Слово.
Мысли композитора о суровой доле Спасителя, несомненно, перемежались со смутными представлениями о собственной будущности. Угрюмые книжники и фарисеи, которым неведомы ни радость творчества, ни ответственность, которую накладывает на творца его дарование, – вот неизменные персонажи любой творческой биографии. Бах не был счастливым исключением. В 1707 году в Мюльхаузене, где он служил органистом в храме Святого Блазиуса, молодой композитор попал, что называется, меж двух огней. Ортодоксально настроенных отцов церкви не устраивала его музыка, а наиболее благочестивых противников ортодоксов – никакая музыка вообще.
Он желал лишь одного: чтобы его оставили в покое. Но покой, истинный покой, мог только пригрезится ему в счастливом сне. Муж и отец, в свои 23 года он должен был отвечать и за семью, и за своё искусство. Но вынужден был попросить об отставке, указав в прошении, что намерен искать место, где ничто не помешает ему "добиваться главной своей цели – не досаждая другим, творить настоящую, хорошую музыку".
Реплика в речитативе кантаты тех лет "С меня довольно" ("Iсh habe genug"), несомненно, "от первого лица".

С меня довольно!
И поможет мне теперь
Лишь то, что мой Господь со мною рядом.
Отныне только в этом нахожу,
Как Симон (Пётр), отраду жизни всякой.

Ах! Как я жажду быть спасённым!
Пусть Бог поможет цепи разорвать.
Ах! Как легко тогда скажу:
"Прощайте же, все радости земные!"
Iсh habe genug!

(перевод Льва Залесского)