К моменту, когда была написана четвёртая симфония (1936), у властей с композитором были особые счёты. Приметливые, эрудированные люди консультировали чиновников от советской культуры. Два произведения Шостаковича – опера "Катерина Измайлова" (1932-34) на сюжет Лескова и четвёртая симфония не просто удивили, а смертельно напугали их. Как же так? Воплощение провинциальной криминальной драмы на оперной сцене – это и есть новая советская опера? А эта, с позволения сказать, симфония? Это же прямой выпад!
Если в первой симфонии (1925) и ёрническом балете "Болт" (1931) молодой композитор словно состязается с Малером в искусстве оркестровки и даже пародирует его стиль, то здесь, вооружившись всем оркестровым мастерством, вершит суд над бесчеловечным режимом. Концепция мира, выстроенная Малером, у Шостаковича вывернута наизнанку, и в итоге – жизнь как полусон, полубред. Ужас перед насилием и смертью соперничает с противоестественным для человека желанием "не быть".
Но так нельзя, господа-товарищи! У Малера учится… его знает вся Европа, да что там Европа – весь мир! Этот язык понятен без слов.
Такая правда не устраивала никого наверху.
Тогда, в 33-м, один из ведущих немецких композиторов – Арнольд Шёнберг – ещё раздумывал над тем, где укрыться от фашиствующих молодчиков: в Америке или СССР? В СССР или Америке? Услышав "Четвёртую", он бы не раздумывал. Только он не смог её услышать. Симфония впервые прозвучала лишь в 60-х годах.
И тогда открылось кое-что ещё. Композиторы-авангардисты испытали настоящий эстетический шок. Казалось, в классическую вязь 4-й вплетены все их искания 30-х, 40-х, 50-х, 60-х годов! А пожалуй, 70-х и 80-х тоже. Практически все элементы нового музыкального языка XX века! И в таком горячем воплощении; уже неотделимые от контекста, формы, идеи сочинения.
Это был не смелый эксперимент, а подлинный творческий результат. Результат философского осмысления эпохи, обрушившейся на человечество рецидивом средневековья чудовищной силы.
А рукопись "Четвёртой" так до сих пор и не найдена.